Предлагаю вашему вниманию рецензии, написанные Ириной Грачевой (большое ей спасибо, за то, что разрешила опубликовать их здесь). Может быть они помогут вам в выборе спектакля.

«Бег»
Рецензия на спектакль «БегЪ» в Театре п/р О. Табакова

...Булгаков писал о войне. Булгаков писал о встречах и расставаниях, о наступлениях и боях, Булгаков писал о смерти и выживании рядышком с этой смертью. Пьесу «БегЪ» в «Табакерке» ставила женщина – Елена Невежина, и как мне кажется, это явилось решающим фактором в отношении того, что бомбы не взрываются, оружия практически нет и окна не заклеены крест-накрест. Пьеса получилась о том, что жалко – причем жалко всех, кто хоть на секунду выходит под обнажающие лица софиты. Бедный приват-доцент Голубков, бедный генерал Чарнота со всей своей свитой, бедная Серафима, бедная Люська и бедный, бедный Хлудов, Роман Валерьянович.
Это здесь главное. Потому что, сидя в зале, совершенно не думаешь о невыносимой реальности двадцатых годов. Хотя сделано для этого все – шум поезда, туман, глухой голос откуда-то сверху, сваленные в углу тюки с тряпьем, потерянные лица и порывистые движения актеров. Декорации качественно вгоняют зрителя в драму кучки измученных беженцев (единственный просчет – банальнейшее изображение Парижа с помощью огоньков Эйфелевой башни на втором плане да незамысловатой нежной мелодии), но пьеса-то все равно не о месте. И даже не о времени. Она – о них.
Актриса МХАТа Елена Панова играет петербургскую даму Корзухину. В первом действии об этом красноречиво свидетельствует модная шляпка с перьями. Дальше никаких шляпок уже нет. Она молода, она не привыкла бояться, ей все еще кажется, что за ее спиной стоит властный муж (который отречется от нее при первой же возможности), она не обращает внимания ни на кого и ни на что, и интересно наблюдать, как это все с нее постепенно слетает. В принципе, Серафима и в тексте пьесы – больше наблюдатель; единственная запоминающаяся сцена с ее участием – это диалог с Хлудовым в районе финала, где она, сама обезумев от неведения, всеми силами пытается отвлечь его от разговоров с мифическим Крапилиным и переключить внимание на себя - хотя он не слышит, все равно не слышит. Нельзя ни похвалить игру Пановой, ни раскритиковать ее. Все, что следовало делать Серафиме, Серафима делала. Но внимание зала не было приковано к ней. Ни разу не было.
Виталий Егоров играет Голубкова, который мало того, что сын профессора-идеалиста да и сам приват-доцент, но и непременно стремится сообщить эту наиважнейшую подробность каждому встречному. Егоров блестяще показывает комплекс воспитанного мальчика из хорошей семьи – человека, который ни при каких условиях не утратит своих манер, привитых ему однажды и навеки. Он не в состоянии перечить Серафиме, хотя она неправа, опасно больна и к тому же женщина; он не смеет отказаться от предложенной сигареты, хотя дым заставляет его задыхаться. То, что он ближе к финалу выкладывает Корзухину все свои нелестные соображения на его счет – подвиг, не меньший, чем если бы этот самый Голубков поднял на кого-либо винтовку, которой он и в глаза-то не видел. Роль приват-доцента Сергея Павловича, беспрестанно тоскующего по зеленой лампе в своем кабинете, написана прямо под Егорова, словно Булгаков в каком-то из этих восьми туманных снов самолично сталкивался с актером. Темные глаза – большие, блестящие, тревожные, срывающийся, неровный голос и выражение лица, напоминающее оглушенного неожиданным шоком ребенка. Виталий Егоров играет великолепно, но честно говоря, в данной роли ему следовало бы очень и очень постараться, чтобы разрушить образ. Потому что он – оттуда. И ничего тут не сделаешь.
«Он болен чем-то, этот человек, весь болен, с ног до головы» - раз за разом повторяет автор, описывая эпицентр своей пьесы - Хлудова. Болен чем? Сам Хлудов и вслух, и про себя, тоже не однажды задает себе подобный вопрос. Да что там вопрос, он уверен. И каждый в зале с момента появления Андрея Смолякова на сцене верит в это тоже. Сразу и безоговорочно. Нет, Смоляков ничего такого не делает. Он вполне адекватно себя ведет, выглядит не хуже, чем все остальные и даже отдает приказы окружающим. Но он болен, Роман Валерьянович. В этом нет никаких сомнений. Он спокойнее всех, вместе взятых, он вроде бы ничего не боится, и когда наконец наступает взрыв – в последнем действии, когда этого самого Хлудова сгибает пополам на краю сцены во внезапной истерике, точно посланный заряд невозможной боли попадает прямиком в каждое сердце. Андрей Смоляков самым профессиональным образом умеет давить на нужные кнопки сидящих в зале людей – ну слишком хорошо знает он, где эти кнопки расположены. Но его слезы пугают. Даже Серафиме страшно подойти. И она остается там, где была, в углу, на расстоянии. И это снова понятно. Снова просто. И это тоже сон.
Очень хочется сказать о великолепной игре Луизы Хуснутдиновой, исполняющей роль Люськи. Как живой огонек, она озаряет всю пьесу. Она говорит громко, действует быстро, она либо смеется, либо кричит – у нее вообще отсутствуют промежуточные эмоции. Она большой молодец, и я думаю, она еще очень и очень себя покажет – в дальнейших работах.
И – великолепная грамотная нотка в финале. Грамотная и идущая наперекор тексту Булгакова. Когда Хлудов отдает Серафиме на память свой медальон, она в каком-то порыве прижимает Романа к себе, чувствуя, что никогда уже им не встретиться в этом мире. Так – у автора. В постановке Невежиной они обнимаются втроем – Серафима, Голубков и Хлудов. Я не сторонница отсебятины в классических произведениях, но в данном случае стоит сказать огромное спасибо режиссеру. Невежина улучшила концовку раза в два. Она придала ей – смысл.
Ну а дальше что? Дальше все известно. Короткий монолог, придавленные крестом безумия плечи Хлудова-Смолякова; поганое царство... тараканьи бега. Выстрел. Этот – не мог промахнуться. Никогда не мог. И тьма. И сон кончился. Начались аплодисменты.


«Идиот»
Рецензия на спектакль «Идиот» в Театре п/р О. Табакова
Из ничего – фонтаном синим
Вдруг брызнул свет...
А. Блок

Все исчезает, и остается только свет. Я так это вижу. Я так это чувствую. Я так – в этом.
Чем больше я вглядываюсь в происходящее на сцене, тем больше убеждаюсь в том, что Александр Марин пролетел с Достоевским. Не с «Идиотом», с этим как раз все в порядке. Именно с Достоевским.
Пьеса поверхностная, временами смешная, временами неожиданно соскакивающая в трагизм. Сцена и даже зал почти все время освещены. Свет. Не видно ничего другого, не видно Достоевского, мешает свет. Свет – а из чего он?...
Может быть, из глаз Мышкина. Хотя сомневаюсь. Виталий Егоров играет очень достойно, но его князь – это нелепый, забавный, неуклюжий, вечно все роняющий и на все натыкающийся человек, с лица которого не сходит извиняющаяся полуулыбка. Когда на нужных нотах начинают литься слезы, это тоже происходит вовремя и к месту. Речь Егорова (да и всех остальных) перенасыщена словами, которых Достоевский никогда не вкладывал в уста этих персонажей. Ново. Мило. Веселенько так. Но зачем?...
И свет. Снова этот свет. Он безжалостно обнажает ободранные стены, нечищеную (!) обувь героев, обложку альбома Аглаи, обитую тканью, практически один в один совпадающей с той, из которой сшита ее же юбка. Не должно такого быть. Не должно, эти люди жили богато. Или просто не надо было так ярко зажигать лампы?
Пьеса поставлена очень хаотично. Две минуты в поезде, где знакомятся Мышкин и Рогожин (кстати, пресловутого знакомства в спектакле так и не произошло), еще две в доме Епанчиных, еще четыре вновь на улице, а потом внезапно уже - Настасья Филипповна, пачка денег и где-то за сценой камин, в котором этой пачке суждено очутиться. Люди вбегают, убегают, снова возвращаются. Пресловутый эпилептический припадок занимает у Мышкина около десяти секунд, зато разговоры о болезни он ведет ровно половину первого действия, временами вызывая невольный смех в зале. Виталий Егоров играет искренне, играет великолепно, одно непонятно – почему работавший с ним режиссер увидел здесь комедию? Почему люди, сидящие в зале, люди, у которых, у каждого в свое время, сжималось сердце при прочтении бессмертного романа, воспринимают его постановку едва ли не как беззаботный «ситком»?
Если говорить об исполнителях других ролей – великолепна Марина Зудина в роли «падшего ангела», правда, ее Настасья Филипповна в порывах праведного гнева иногда доходит до черты, ведущей едва ли не к даме с камелиями. Сыграла Зудина очень точно – ее героиня не базарная торговка, но «уличные», разбитные ноты в голосе прослеживаются; не аристократка, но походка и поворот головы соответствуют вполне; не проститутка, но явно видела многое и опять точно готова на все. Как карты лягут. Как ляжет свет. Здесь есть яркая истеричность в лучших традициях Юлии Борисовой, но есть и четкая «осовремененность» образа. Только одно в минус – не любит эта Настасья, никого не любит. Даже, может быть, себя. В ней жизни, разрушения много – а страсти в ней нет. Не соответствует она тому почти инфернальному образу из книги, заставляющему всех подряд терять голову. Только вот может, все получилось бы в темноте?...
Аглая Епанчина – очень грамотная работа молодой актрисы Анастасии Скорик. Она избалованна, но она и воспитана. Прямо чувствуешь, как борются внутри нее две эти стихии. Побеждает вторая. Аглая, как начинает иногда казаться – это такая же Настасья, но Настасья с другой судьбой, не сломанная, светлая, в чем-то они едины, и видимо, заметив это, режиссер не дал им разорвать связи на сцене «Табакерки». Снова не по Достоевскому. Но за это можно только похвалить...
Великолепен Лебедев Сергея Беляева – мастера характерных ролей, да слишком мало места ему отведено в спектакле. В неожиданного клоуна, развлекающего и сцену и зал, превращен Келлер (Дмитрий Бродецкий). Огромное спасибо хочется сказать за Епанчину Алле Покровской. Алексей Гришин в роли Гани Иволгина с легкой руки Марина неожиданно переместился на первый план, едва ли не вровень с самим Мышкиным...
Я смотрела спектакль вчера. Но Парфена Рогожина (Ярослав Бойко) я не помню. Осталась лишь мысленная фотография, картинка. Живой души, разрываемой дикими страстями там не было, никогда не было. А ведь по замыслу писателя, должно быть – это какое же сердце бьется в груди человека, чтобы он, никогда не знавший любви, полюбил с такой силой и такой гигантской самоотдачей! Темное. Наверное. Бесконечно темное. Но этот вечер, повторюсь еще раз, заливал беспощадный свет...
Пьеса «Идиот» в постановке Александра Марина – бесспорно, хороша. Ее спасает сам Федор Михайлович, нет-нет, да и мелькающий в отредактированных диалогах, ее спасает высокопрофессиональная игра лучших актеров «Табакерки», но знаете что – это даже не драма. Это не слезы, хотя слезы тут, на этой сцене, тоже есть. Это легкая улыбка, легкое сердце и легкие, хотя и продолжительные аплодисменты. И еще это свет – свет, которого так и не увидел Достоевский.


«На Дне»
ВЫСОТА ИСКУССТВА НА ДНЕ ЖИЗНИ
(Рецензия на спектакль «На дне» в постановке Театра п/р О. Табакова)

Изначально возникает мысль о том, что место для представления подобрано самое верное. Крохотный, с трудом вмещающий зрителей зал «Табакерки». Минимум декораций. Повсюду свисающая с потолка аппаратура, визуально делающая его еще ниже. Пьеса в подвале и про подвал. Этого вполне достаточно, чтобы ощутить себя частью театрального действа, чтобы ощутить себя там – на Дне…
Полутемная сцена. Люди в непонятной одежде, разбросанные по ней в разных позах. Каждый занят своим делом, но стоит пробежать малейшей искорке ссоры, как в нее моментально включаются все. Стоит поверить; жизни-то у них разные, беда - одна.
Больше всего удивляют, сперва мешают смотреть, а затем приводят в восторг некоторые режиссерские ходы. Пьеса Горького – масло масляное, классика из классик, но и тут удалось сместить акценты. Я не знаю, что ощущает человек, не читавший подлинника, входящий в темный мир обитателей этой ночлежки впервые, но меня, изучившую текст автора вдоль и поперек, ждало несколько явных сюрпризов.
Скажу сразу – наибольшим непопаданием в образ мне показалась Настя в исполнении Евдокии Германовой. Самое поразительное то, что по своим внешним данным Германова входит в роль идеально, она создана для нее, ее видишь за текстом, но…Выскажу частное мнение: для меня Настя, девица, старательно размалевывающая лицо краской, «чтобы за ним не разглядели серую душу» - глубоко трагичный образ, до истеричности, а…А режиссер показал нелепость, показал комичность, показал фарс; показал раскрашенную куклу, скрыв то, что эта кукла старательно прячет от глаз своих сожителей, от этих «волков», от своего Барона. В некоторой степени это верно, но для меня данная трактовка осталась разочарованием - пожалуй, единственным за весь вечер.
Лука. Олег Павлович Табаков. Нужны ли тут комментарии? Я думаю, нет, только скажу, что тот, «книжный» Лука, которого объясняли в школе, был неоднозначным и скрытным, себе на уме и чего от него ожидать, тоже было неясно, и как-то он…давил остальных персонажей. У Табакова же получился чистый свет, добрый и теплый. Низкий поклон этому Актеру.
Сатин в исполнении Александра Филиппенко. Как сошедший со страниц пьесы – голос автора, мудрый, учащий жить, безжалостно обличающий каждого, но – наблюдатель. И он ничего не может, и даже не пытается ничего изменить, и это жутко. Конечно, так красиво он говорит. Но все это слова, слова, слова. Пусто.
Гениальный Андрей Смоляков в роли Актера. Опять же полнейшее попадание по всем статьям. Образ сильный, тихий, но яркий, это человек, сдавшийся на милость своей никчемной жизни, своего «отравленного алкоголем организма», и все же мечтающий иногда о далеком несуществующем крае, где его вылечат. За криками и грохотом мебели Смолякова почти не слышно, но играет он на разрыв сердца, играет безысходность, играет капитуляцию. Это страшно и это правильно; и так писал Горький.
Барон – Виталий Егоров. Буду банальной – очередное браво. В этом образе, как ни в одном другом, важны именно мелочи – поза, поворот головы, тон голоса, оттенок улыбки и то, как волосы падают на лоб. Слов у него мало, надо играть на другом. Барон – это фигура полутонов, создаваемая микроскопическими детальками, оживляющими персонажа, и Егоров на все сто справился со своей задачей. Он забавен, он нелеп, его жаль до физической боли в душе. Он никогда не знал, зачем появился на свет, а теперь ему поздно об этом думать, но он почему-то думает, и эти мысли уничтожают его изнутри. И приходится смеяться над окружающими, но в смехе этом мало веселья. Потому что он умен, и он прекрасно понимает, что тоже стоит в этом строю…и никогда уже его не покинет.
Сергей Беляев в роли Медведева и Марина Салакова в роли Анны – небольшие кусочки общей картины, вытянувшие свои образы до полноценных героев. Сергей Угрюмов – Татарин; очередная второплановая роль, очередная победа, приковывающая внимание зрителей. Словом, невозможно привести ни одного прокола, ни одного несовпадения. Те, кто шел в этот вечер на Дно, там и оказались.
…И выходишь после спе